Законодатели и реформаторы

Нума Помпилий

Плутарх и Тит Ливий рассказали нам интереснейшие истории о семи легендарных и полулегендарных древнеримских царях, правивших со времен основания Рима — это Ромул, Нума Помпилий, Тулл Гостилий, Анк Марций, Луций Тарквиний Приск, Сервий Туллий, Луций Тарквиний Гордый.

Нума Помпилий был среди них, пожалуй, самым удивительным, потому что был мирным, словно бы после багрово-красного начала, заложенного Ромулом, последовал период продолжения его же, Ромула, самых мирных начинаний, упорядочивающих жизнь (синих начинаний в терминах спиральной динамики). Набожный и добродетельный второй царь Рима Нума Помпилий всю жизнь стремился к гармонии внутренней и внешней, как в собственной жизни, так и в жизни доверенного ему римского царства.

Сабинянин по происхождению, он был женат на дочери сабинянского царя-соправителя Ромула, но она рано умерла. Оплакивая жену, Нума удалился в горные леса, где произошло с ним событие неземного порядка — он встретил нимфу Эгерию. Эта встреча является самым загадочным, но и самым знаковым событием в жизни Нумы, поскольку в дальнейшем он стал воплощать то, чему учила эта нимфа, ставшая его наставницей и божественной супругой. Нума Помпилий реорганизовал религиозную жизнь так, как научила Эгерия, также она учила его законотворчеству.

Ульпиано Чека. Нума и Эгерия

В при Нуме были подсчитаны и размежеваны столбами все земли, принадлежавшие Риму. Были учреждены ремесленный цехи, то есть народ был разделен по роду занятий, для каждого цеха были созданы свои собрания и религиозные обряды. Деление теперь было не на сабинян и римлян, враждовавших друг с другом, а по роду деятельности, что внесло во взаимоотношения жителей единодушие и мир. Был создан луносолнечный календарь, состоявший из 355 дней, разделенных на обычные дни и фесты. В календаре было не 10 месяцев, как раньше, а 12, он стал прообразом юлианского календаря.

Наряду с поклонением Юпитеру, Марсу и другим богам, Нума создал новый социальный институт весталок, необычайно возвысив тем самым богиню Весту. Покровительница огня, семейного очага, жертвенного огня Веста в Греции звалась Гестия, считалась старшей дочерью Кроноса и Реи, но в Греции почиталась мало. В Риме же ее культ, идущий по некоторым сведениям еще от Энея, был поддержан Ромулом и возведен в один из важнейших Нумой Помпилием. Храм Весты находился напротив форума, на склоне Палатинского холма. В нем всегда (до 382 или 391 года) горел «вечный» огонь, постоянно поддерживаемый весталками (вспомним еще раз о влиянии римских традиций на наши современные социальные традиции). Весталки были очень богаты, обладали чрезвычайными правами, но при этом вели суровый и целомудренный образ жизни. Считается, что весталки хранили в храме разные священные предметы, важные для судьбы Рима, в том числе некие «пенаты», вывезенные Энеем из Трои.

Фредерик Лейтон. Весталка

Очень важным было то, что в религиозной жизни Нума запретил человеческие жертвоприношения, заменив их бескровными пожертвованиями.

При Нуме Помпилии ни разу не открывались ворота храма Януса, которые обычно стояли открытыми при ведении военных действий. Всю историю древнего Рима эти ворота были открыты почти всегда. Утверждая внутри своей территории синий порядок, который на тот момент был намного более высокоразвитым по сравнению с окружающими «варварскими» обычаями, римляне считали, что выполняют благородную миссию распространения устоев Pax Romana на завоеванные земли. Хотя насколько можно было считать тогда «варварами» например египтян? Все же нельзя не признать — воюя красными методами, римляне несли в мир новый сине-нормированный стиль жизни.

                                       Аполлон Майков
                                        «Нимфа Эгерия»

                    Fecemmi la divina polestate,
                    La somma sapienza e l’pritno amore.
                    Dante, Inf. Cant. III.
 1

Жила я здесь, во мраке дубов мшистых;
Молчание пещеры, плеск ручья,
Густая синь небес, лесов тенистых

Далекий гул, и жар златого дня,
И ночи тишь — всё было полно мною.
Учила здесь и царствовала я.

Во время оно муж, с седой главою,
С челом, на коем дума с юных лет
Изваялась, со свитком и доскою,

Являлся звать меня. Внезапный свет
Его челу давала я. Мгновенно
Безжизненный был оживлен скелет.

Он, грозный, думал; после, на колено
Склонивши доску, думал и чертил
Закон или кровавый, иль смиренный.

Он иногда довольством светел был;
Порой, смотря на роковые строки,
Взор отвращал, бледнел и слезы лил.

Являлась я ему в тот миг жестокий.
Он голову склонял к моей груди,
Как человек, прошедший путь далекий

И утомленный ношею в пути,
Иль как отец, свершая суд суровый,
На казнь велевший сына отвести.

«Ужель векам пишу закон громовый?
Чтоб меж людей добро укоренять,
Ужель нужна лишь плаха да оковы?..»

Вздыхала я, упорствуя молчать.
Старик опять читал свои скрижали,
И снова думал, и писал опять.

http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/maykov157.html

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *